Трудовая книжка Джека Лондона (1876–1916), если бы такая существовала, могла бы читаться как конспект романа. Еще мальчишкой он зарабатывал на жизнь продавцом утренних и вечерних газет; в выходные расставлял кегли в кегельбане и прибирал в пивных; в четырнадцать работал на консервной фабрике; в пятнадцать браконьерствовал с «устричными пиратами», а затем ловил уже не устриц, а своих товарищей в составе калифорнийского рыбного патруля; в семнадцать нанялся матросом и бил котиков у восточных берегов России и Японии; в восемнадцать работал на фабрике по производству мешковины и канатов, гладильщиком в прачечной и кочегаром; поучаствовав в марше безработных на Вашингтон, посидел в тюрьме за бродяжничество; чтобы «не превратиться окончательно в рабочую скотину», по собственным словам, начал пописывать и публиковаться в газетах; после двадцати заразился «золотой лихорадкой»: золота не нашел и чуть не погиб, но в итоге приобрел такое знание тягот жизни и людей, не теряющих вкуса к ней, что в двадцать четыре года издал первую из полусотни написанных им книг, вскоре став одним из самых высокооплачиваемых американских писателей. В своих скитаниях по стране он всерьез увлекся социалистическими идеями, сделавшись вскоре их пропагандистом и «золотым пером» североамериканской Социалистической партии. Позднее товарищи по партии не простили ему ура-патриотических репортажей времен войны с Мексикой. Но гораздо хуже было то, что обладавший гигантским аппетитом к жизни и выдававший на-гора по тысяче слов в день писатель в конце концов надорвался и банально исписался. Его тошнило уже от работы на заказ от издателей, чтобы содержать свое ранчо, которое он попытался превратить в «идеальную ферму» – островок счастья для себя и своих близких. А в результате – алкоголизм, уремия и похожая на суицид смерть в сорокалетнем возрасте от передозировки морфия, а по сути – от перепроизводства, творческого истощения и тотального разочарования. Его судьба выглядит как тщетное предупреждение похожему на него отчаянному жизнелюбу и еще более успешному американскому писателю Хемингуэю. Однако одно дело – биографии, а другое – книги. Все имеет свою цену, и цена любимой миллионами читателей литературы одна из самых высоких.
Повести «Зов предков» и «Белый клык» Джек Лондон сочинил в начале лучшего периода своей жизни, находясь на пике творческой формы после всех житейских передряг. «В Клондайке я обрел себя», – признавался он позже. Собачья жизнь во всех смыслах, с которой на собственной шкуре он познакомился в глухомани полярной Аляски, сделалась его излюбленной темой и узнаваемым брендом для читателей всех стран. Фигурально выражаясь, он эту тему застолбил, и она стала для него тем золотом, которого он не нашел на приисках в верховьях Юкона. Жестокая правда жизни, сводящейся к выживанию в нечеловеческих условиях, и героический пафос преодоления трудностей на пределе возможностей особенно полюбились молодым читателям, и пуще всего – в России, особенно в Советской.
А между тем в повестях этих не все так просто, более того, у них диаметрально противоположный вектор. Один пес, перемещенный из южной Калифорнии на крайний север, дичает окончательно и становится вожаком волчьей стаи. Другой, напротив, пройдя через все мучения и издевательства, в конце концов постепенно одомашнивается, становясь из северного волка любимцем семьи на благословенном юге. Конечно, это сказки. Разумеется, не такие, как у сказочника Киплинга или анималиста Сетона-Томпсона. У Лондона хищный глаз художника, ему известна сила правильно употребленных слов, он обладает экстраординарным знанием условий собачьей и волчьей жизни, звериных повадок и человеческого поведения в экстремальных ситуациях. Однако звери, которые читать не умеют, нужны автору, чтобы сообщить людям нечто о них самих, а именно: о присутствующем в каждом человеке и генетически обусловленном зверином начале, которое писателя одновременно восхищает и ужасает. Вот в чем проблема, которая нам определенно «не по зубам», невзирая на все успехи цивилизации и поразительную историю доместикации и селекции прежде диких животных.
В ХХ веке появилась наука этология, изучающая поведение животных, и в книгах нобелевского лауреата Конрада Лоренца («Человек находит друга», «Об агрессии») стоит искать ключ к инстинктивному, социальному и индивидуальному поведению тех же собак и волков. Книги Лондона несколько о другом – они о солидарности и милосердии, предательстве и верности. Писатель искал общий психический знаменатель для поведения и переживаний людей и животных и находил его в своих литературных притчах. Немного романтических и предельно реалистических одновременно.
Игорь Клех
