Особенность современного символического универсума в том, что он постепенно становится постмодернистским. Постмодернизм, который ещё недавно резко и дружно критиковался как феномен открытого нигилизма, превращается в моду, почти норму мысли. Широкая вузовско-академическая общественность, сначала протестующе ворчавшая, теперь все чаще оперирует этим понятием. Его включили в программы гуманитарного образования, а у энтузиастов любого нового любой ценой оно знаковое: элементы постмодернизма обнаруживают чуть ли не у Гомера, первыми постмодернистами вот-вот объявят египетских фараонов. Антиисторизм и поверхностность мысли присущи не только масс-медиа. Они проникают в культуру, в том числе философию. Подлинная образованность, культивируя ответственное мышление, должна это преодолевать. Но не ради преодоления самого по себе, а предлагая позитивные решения стоящих за поверхностными подходами реальных проблем.
Ответственное мышление отличается тем, что оно не праздное, не игровое, не «искусство для искусства», а обусловлено потребностями общества, этапом исторического развития человечества. Мировоззренчески говоря – бытием и ценностями, представлениями о желательном. Не отвергая факты, феномены, оно должно смотреть вперед, анализируя их в тенденции, по последствиям и произносить «приговор», оценивая с точки зрения влияния на перспективы человека и общества. Мы декларируем эту прямо противоречащую идеологии постмодернизма установку как своеобразный эпиграф к данному пособию, ибо она принципиально важна для отношения к обсуждаемому типу философствования, выявлению его плюсов и минусов, пониманию места, которое оно занимает в современной культуре.
До настоящего времени постмодернистское философствование, конкретизирующееся как постструктурализм, деконструкция, грамматологизм существует в основном в виде идеологии – в преврат(щен)ной форме, в качестве «ложного сознания». Как некое произвольное открытие чистых философов, прежде всего французских, филиация или отрицание идей прежней метафизической философии. И совсем мало, почти не обсуждается, что это отражение современной реальности, что его движущие причины находятся в ней. Даже не в культуре, а в производстве, буквально по Марксу, в технико-экономических отношениях. Что это реакция на становление постиндустриального информационного общества, временами прямая гуманитарная транскрипция идей «It from bit» – все из компьютера. Или артикуляция тени, которую будущая информационная революция уже отбрасывала. Постмодернизм предвосхитил процесс становления на Земле новых микро-, мега- и виртуальных миров, но поскольку его связь с ними не выявляется, он до сих пор остается их рефлексом, а не рефлексией.
Огромное количество людей, теоретиков, «принявших постмодернизм», пересказывают его идеи без осознания их действительного смысла. Просто привыкают, научаются манипулировать соответствующими терминами и словами. В их устах и писаниях он предстает как род абсурдистской литературы со всеми ее типическими признаками. Его, мол, и не надо понимать. Заняты «нарративом», описанием, но не природы, культуры, общества, личных переживаний, а чужих текстов. Да и вообще: истина, логика, организация, смысл – всё это устарело, стремиться к ним – значит стремиться к «репрессивной ясности». Читателю как бы выписывается индульгенция на существование в мире с закрытыми глазами. А философу, теоретику – с «широко закрытыми глазами». Многие такой индульгенцией охотно пользуются, рискуя, что в случае, если отрицающее человека развитие возобладает, они даже не будут знать, когда их не будет. Мы в предлагаемом пособии преследуем противоположные цели.
В первой главе рассматриваются исторические предпосылки постмодернизма вообще и философского – в частности. Главная, обобщающая из них – становление постиндустриальной информационной цивилизации, «эпохи постмодерна», которую можно охарактеризовать как постчеловеческую. В ХХ в. сфера деятельности людей превысила сферу их жизни, возникли новые среды – микро и мегамиры, виртуальные реальности, где целостный человек существовать не может. Постмодернизм есть специфическая культурная форма осознания этих миров. В качестве идеологии он стремится представительствовать от имени всей эпохи постмодерна. Выявляются направления, школы и авторы внутри классического и неклассического модернизма, которые стали почвой формирования постмодернистского философствования. Его непосредственным предшественником наиболее правдоподобно считать лингвистический поворот, обусловленный им структурализм и реляционизм как своеобразное гуманитарное предвосхищение информационной революции. «Деидеологизация» феномена постмодернизма требует выхода за пределы его трактовки в виде филиации идей, раскрытия связей с изменениями в бытии.
Вторая глава посвящена деконструкции в ее широком и узком смысле слова. В широком смысле она часто отождествляется с философским постмодернизмом вообще. В узком – это приемы и методы «прочтения» какого-либо текста ради достижения поставленных новым читателем целей. Главная цель деконструкции – демонтаж традиционной вещно-телесной реальности и деантропологизация человека. Реальности не только природы и материи, но и трансцендентных, идеальных сущностей. Это означает замену метафизической картины мира, культивировавшуюся человечеством в течение более двух тысяч лет, как «присутствия» и логоса, картиной, в основе которой лежит «отсутствие» и матезис. Постмодернистская модель мира является отражением экспансии информационно-компьютерных технологий (ИКТ). Анализируются новые понятия, которые пришли на смену метафизическим, процессы превращения вещей в симулякры и концепты, повторение и различие, детерриториализация и децентрация мышления. Показано, что борьба с «этно-фалло-фоно-логоцентризмом» это борьба с антропо-тело-эмпирио-словоцентризмом ради их замены «техно-интелло-инфо-цифроцентризмом». Центризм сохраняется, но – Другой.
