Своим предисловием я, возможно, шокирую кого-то из читателей. Как когда-то, открывая тайники собственной души, в определённом смысле шокировала саму себя.
Помнится, это началось, когда, уже будучи в эмиграции, я прохаживалась между стеллажами узенького магазинчика-забегаловки в Праге. Нейтральная мелодия из невидимых глазу динамиков неожиданно сменилась музыкой отнюдь не славянского происхождения, от которой меня начало трясти: каждый её звук доходил до каких-то глубинных струн моего внутреннего я.
После этого случая я стала размышлять, сопоставляя факты семейной хроники, желая отгадать загадку своей, по соображениям безопасности скрытой моими дедом и бабкой, национальной принадлежности.
Прошло несколько лет, и на этот раз я увлеклась болгарской этнографией. Часто посещая пражскую Славянскую библиотеку, с замиранием сердца, но уже ведомая другой своей кровью, металась я между стеллажами книг, лихорадочно выхватывала то одну, то другую, потому что всё мне было интересно и находило отклик в моей душе. Во время поездок в Москву я и там даром времени не теряла и прочёсывала литературу, связанную с обычаями чувашей и волжских татар, в фондах Российской государственной библиотеки.
И снова я перетрясала историю своего рода, анализируя её уже под другим углом, напряжённо вглядывалась в черты характера и внешности каждого из моих близких и далёких родственников.
Может быть, из-за этого второго случая я и оказалась в конце концов в Болгарии. И, пожалуй, если бы не прожила в ней четырнадцати лет, то так и не смогла бы открыть эту новую родовую тайну. Тайну за семью печатями – и на этот раз уже не только мою личную: столько страстей и по сей день не утихает вокруг тем, связанных с кровным родством и общей историей русского и болгарского народа!
Я много думала об этом, и много открылось мне такого, что наполнило меня осознанием Болгарии как моей второй матери, моей второй родины. Я бесконечно благодарна судьбе за то, что эта встреча с моим прошлым и очень далёким, даже древним, прошлым моей Священной Болгарии всё-таки состоялась.
Моё прежнее представление о ней, связанное с вышитыми крестиком батистовыми платочками; представление – благоухающее розовым маслом во флакончиках и лаком маковок деревянных их футлярчиков; представление – со вкусом локума, халвы, брынзы, консервированных помидоров и баклажанной икры – всё это лубочное представление о Болгарии наполнилось содержанием моей в ней собственной жизни.
Книга, которую я представляю вниманию пытливого читателя, по форме представляет собой сборник. Поэтому мне хотелось бы предварить её прочтение своего рода путеводителем.
Сборник разделён на две части. Первая, названная «Москва – София» и условно являющаяся российской, – это своего рода предыстория формирования моей любви к Болгарии. Любовь эта генетическая, именно её я наблюдала в глазах многих своих соотечественников при одном только упоминании Болгарии. Но то, что я наблюдала на протяжении всей своей жизни в Болгарии по отношению к России как представитель её народа, невозможно описать словами. Сколько раз в поездках по стране я принимала исповеди о любви к Великой России со стороны простых людей: воспоминания о прежних радостных годах социализма в живых тогда ещё болгарских сёлах, рассказы о поездках в Москву, о работе в Сибири, о студенческих годах.
В чём же секрет такого внутреннего притяжения двух народов?
Ещё живя первую половину своей жизни в России, я мучилась собственной неуёмностью, тем, что сейчас принято называть коротко – «мощёй», постоянным поиском трудных путей, непримиримостью по отношению к будничности какого-то особенного свойства.
И сегодня, с высоты прожитого опыта, я могу дать объяснение феномену такого, болгарского типа, характера в одной ёмкой формуле: болгарин – это всадник!
Болгарский Всадник является объектом поклонения. Это и таинственное божество, изображаемое на каменных плитках из раскопок, это и выбитый на скале около села Мадара рельеф, называемый Мадарским Всадником («Мадарски конник»). Но не только!
Всадник – это символ развития. Именно благодаря этому особому свойству постоянного движения, изменчивости, приспособляемости к новым условиям и выжил этот древнейший народ. Много гипотез существует сегодня в мире о его первоначальной родине. И не случайно праболгаристика насчитывает четырнадцать локализаций государственности этого этноса в истории нашей цивилизации. А возрождение Болгарии после пятисотлетнего порабощения в составе Османской империи – это реальное, живое свидетельство его исключительной «живучести». Пожалуй, нет другого такого примера!
По неофициальным данным, сегодня вне Болгарии в результате непрекращающегося исхода из-под власти османцев, коммунистов и демократов проживает около двадцати миллионов болгар.
Но не только красно-белая нить мартеницы, древнего болгарского оберега, связывает болгар-эмигрантов с родиной. Их связывает с ней древнейшее в мире Слово. Ведь именно болгарам приписывается шумерское происхождение.
Во второй части книги «София – Москва», являющейся своего рода посланием к России, есть несколько подсказок для раскрытия этого аспекта болгарского феномена: тайны священного отношения к языку и некоторые причины владения сакральностью Слова.
