Глава 1. Королевская корреспонденция
Лувр. Апартаменты короля, 12.12.1653г
Ярко вспыхнули и загорелись искорки. Словно хвост кометы в ночном небе они пролетели через всю комнату и затерялись в тёмном углу. Громкий стук прокатившегося по паркету перстня, соскользнувшего с пальца, отвлёк молодого человека от его размышлений. Вот уже несколько минут он с рассеянным видом созерцал написанные им письма, в беспорядке разбросанные на столе. Он обернулся и, не скрывая глубокий зевок, устало спросил:
- Сколько ещё? Мы написали уже больше двух дюжин писем!
- Запишите ещё одно, Луи-Виктор! На этот раз для Катрин, - ответил Людовик и кончиком гусиного пера указал на стол.
Устроившись на широком подоконнике, он продолжительное время размышлял о чём-то, устремив в окно взгляд своих глаз цвета лазури сентябрьского неба.
- Как? Целых два приглашения для неё одной? - удивился Луи-Виктор де Вивонн, помахивая перед собой листом бумаги, на котором блестели ещё невысохшие чернила.
- Я говорю не о Катрин де Грамон, - пояснил Людовик, задумчиво водя кончиком пера по своему подбородку.
Он обернулся и, смахнув небрежным жестом упавшие на лоб пряди вьющихся волос, пояснил:
- Теперь напишите письмо для Катрин де Невиль!
- А... Понятно!
С обречённым видом, словно его приговорили к каторжным работам, Де Вивонн потянулся за новым листом и положил его перед собой. Склонившись над столом, он приготовился писать ещё одно письмо, содержание которого было повторением всех предыдущих - это было приглашение на королевскую прогулку в садах Тюильри. Написав около двух дюжин таких писем, граф успел выучить текст слово в слово, так что ему и не требовалось уточнять, что именно Людовик хотел передать в очередном послании.
За окнами только занимался рассвет утра двенадцатого декабря. И если до этого дня время, оставшееся до святочных праздников, отсчитывали неделями, то теперь счёт будет вестись на дни! Их осталось всего тринадцать, так что каждый новый день в королевском дворце будет встречен с ещё большей суматохой, чем предыдущие. Ещё накануне суета, обыкновенно царившая в Лувре, была показной и нарочитой, и казалось, что скоротечность времени никогда не проникала сквозь толщу вековых стен, а во дворце всё шло своим чередом, но с этого утра начался самый настоящий переполох. Бурная деятельность загудела в древней твердыне французских королей с энергией, какой не помнили со времён правления предыдущей династии. Приготовления к праздникам перешли от обсуждений и споров к отчаянным скачкам наперегонки со временем. Распорядители всех дворцовых служб буквально сбивались с ног, чтобы успеть с подготовкой самого зрелищного и масштабного представления, какое только помнили стены Лувра. Да что там Лувр! Париж не видел ничего подобного на протяжении вот уже нескольких десятков лет! В канун Рождества, помимо торжественной мессы в дворцовой часовне и парадного Королевского обеда на несколько сотен гостей, во дворце готовились к балу, который должен был стать самым блестящим и помпезным событием эпохи. В Лувре ожидали прибытия огромного числа приглашённых гостей, такого количества людей в его стенах не было даже во время созыва Генеральных Штатов. Сам Париж не видел подобной толпы народа со времён войны, которая разгорелась между королевской властью и Парламентом, а позднее между королём и партией мятежных принцев - так называемой Фронды.
Но Людовик загорелся идеей устроить, кроме святочного бала во дворце, особое представление, по размаху и великолепию превосходящее все известные в истории королевские балы. Он намеревался посвятить в этот замысел всех своих друзей и пригласить их танцевать на сцене вместе с ним. Написать музыку для нового балета Людовик решил заказать флорентийцу Жану-Батисту Люлли - молодому музыканту и танцору, с недавних пор подвизавшемуся при дворе в качестве композитора, а постановку танцев - придворному учителю танца и хореографу Пьеру Бошану.
Содержание записок с приглашениями сочинил сам Людовик, но столь важное дело, как впрочем и все затеи юного монарха, не обошлось без участия и советов Франсуа Онора де Бовье графа де Сент-Эньяна, обер-камергера королевского двора.
Природная сдержанность, безупречный вкус, доскональное знание тонкостей придворного этикета, свода дворцовых правил, дворянского кодекса и геральдики, вместе с многолетним опытом службы при дворе и умением дипломатично лавировать между соперничающими между собой партиями придворных, помогли графу де Сент-Эньяну стать доверенным лицом вдовствующей королевы. А кроме того, несмотря на значительную разницу в возрасте, сорокалетний граф сумел завоевать расположение и дружбу юного короля. Ведь помимо перечисленных достоинств, граф обладал тонким вкусом и чутьём во всём, что касалось модных веяний в культуре. Более того, в литературных кругах и среди парижской высшей знати де Сент-Эньян заслужил всеобщее признание и авторитет как арбитр изящности.
Прислушиваясь к советам графа, Людовик всё утро работал над пригласительными письмами. Он даже написал некоторые из них собственноручно, однако большая часть была записана под диктовку Луи-Виктором де Рошешуаром де Мортемаром графом де Вивонном - его другом и помощником во всех затеях.
